Художник
ЕЛЕНА ЧЕТВЕРТКОВА

          страница 1                                страница 2                     страница 3                        страница 4

Театральное искусство, как и любой другой вид искусства, имеет, безусловно, свою специфику, свод правил, анахронизмов, а также методы их внедрения и, разумеется, нарушений. Это один из самых условных и в то же время конкретных видов искусства, завязанный с жизнью конкретного общества, человека, а также эпохи. Как и городская скульптура, и архитектура оно связано не только с непреложным мнением художника о предмете, им изображаемым, его творческим вкусом, мировоззрением, творческим кредо, профессиональными навыками, но и с вписыванием в созданное им художественное пространство живых людей с их характерами, свойством видения и умозаключения, способностью создавать образ с помощью пластики тела и голоса. Важен и музыкальный ряд этого коллективного мифотворчества. То есть более синкретического, зависимого от внешней среды искусства, при всей его казалось бы естественной претензии на полную самостоятельность, и представить трудно. Не говоря уже о том, что это еще к тому же и инженерное сооружение с движением задника, колосников, арлекинов, вертушки, реквизитных аксессуаров, мебели, людей. Не нарисованных. Художник театра должен быть и режиссером и психологом. Он должен как Бог предвосхищать все: и состояние декораций и настроение марионеток и ответную реакцию зрителей. А масштаб этого художественного полотна? Увы, из-за этого ему не угрожает стать "нетленкой" (разве что в виде эскизов декораций и костюмов). Но зато сколько тем, образов, сюжетов! И сколько зрителей! Об этом можно только мечтать. Современные actions при всех их неограниченных возможностях лишены тем не менее сложного полумистического обаяния сцены. Чтобы создать такой мир и снабдить его соответствующей атрибутикой мало знать законы сцены. Надо быть творцом в истинном значении этого слова. То есть уметь модулировать пространство с помощью созданных воображением и интеллектом образов. И иметь « наглость» быть самим собой, а не кем-то. То есть обладать в достаточной мере жизненной энергией характера, способного не только отстоять свое «я», но и с помощью его справиться с сопротивлением внешнего мира, тяжестью земного притяжения. Не это ли главный итог нашей повседневной деятельности, способности двигаться вперед, конечная цель пребывания на планете Гея. Наверное, потому и боги всегда были бестелесны, нематериальны. Именно поэтому, возможно, нам трудно понять их, а им - нас. Не поэтому ли мы в конце концов приняли совсем другого, своего, очеловеченного Бога. Но прекрасный мир древней языческой культуры, нашей alma mater и prima deus все еще жив в нас. Он в основе нашей культуры, нашего искусства. Этот мир, как мир прекрасной Атлантиды по-прежнему не оставляет равнодушным. Он великолепен не только своей самобытностью, изысканной простотой, гармонией, совершенством. Он подкупающе близок своей очевидной уязвимостью и недоступностью. Прежние боги земли окончательно переселились на небо, но отражение их могучей силы и красоты оживает в творениях ушедших вслед за ними цивилизаций, в их отношении к жизни и к миру. И чего уж там греха таить. Мир наш, старея, не меняется. Прежние пороки и страсти мучают детей прекрасной Геи, открывших когда-то легкомысленно ящик Пандоры, вопреки воле богов. И если даже чистый огонь Прометея не зажег в их сердцах света и радости, то что же говорить о их потомках, продолжающих отвергать его с зловещей регулярностью изо дня в день, из века в век. Чистой и загадочной предстает для нас искусство и философия античности. Из глубины уже наших веков кажется оно безмятежным и прекрасным. Остатки древней культуры поражают благородством форм, единством стиля, красотой идеи. Возможно, в искусстве и тогда жила изменчивая мода. Их век кажется днем, иногда светлым и безмятежным. И если люди жили не торопясь, успевали ли они вообще стареть? Радостное, вечно молодое и здоровое искусство эллинов отвергало все некрасивое. Практически все в их философии и искусстве (если, конечно, не иметь в виду пьесы Плавта) служило идее внутреннего и внешнего величия и красоте. Это так и осталось для нас тайной. А тайна всегда заманчива. Как же не понять тогда вечное тяготение к ним людей мыслящих, оснащенных благоприобретенным балластом эстетического интеллекта, с богатым воображением?

Попал под обаяние их культуры когда-то и художник Игорь Четвертков. " Духовный дождь пролился на него в Херсонесе, древнем форпосте эллинской цивилизации на окраине нынешнего Севастополя. Руины кварталов, храмов, амфитеатра, скульптура, керамика - все это произвело на Игоря, по его признанию, ошеломляющее впечатление. Первые картины античного цикла он выставил в залах Херсонесского историко-археологического музея-заповедника. А затем эллинская экспозиция Четверткова начала путешествие по земному шару, побывав в Москве, Петербурге, Швейцарии, Италии, Германии, Франции, Великобритании, Кипре, Японии, наконец, в США."

Используя в своих произведениях не только образы, но и вкрапления старых техник (мозаику, рельеф, точнее, их виртуозную имитацию, подобную труду древнегреческого Зевксиса ), художник создает пограничный мир, театр, в котором забытая, древняя цивилизация расцветает своей новой, таинственной жизнью. Созданная реальность становится живой, материализованной с помощью вкрапления в живописный материал этих кусочков древней фактуры. Вам никогда в детстве не хотелось оказаться в телевизоре и пощупать там что-нибудь из задействованных в сюжете предметов? И вот перед вами - такая как бы осуществленная возможность. Художник как бы переводит изображаемое из мира нереального, забытого в мир живой, материальный. Удивительный мир театра, удивительный мир искусства. Мир его неповторимого очарования и вечного смысла. Настоящий мир подчас сложен и груб. Сотворенный мир - не всегда прекрасен, но всегда подвластен нам, а потому часто является более понятным, более страстным, истинным. Не в этом ли эффект Пигмалиона? Его подлинная трагедия и только ему доступная радость?

Но вначале было Дело. И дело это было жизненное важное и интересное. И дело это было - Театр.

Наш московский Пигмалион родился в Москве и даже не в элитарной, рафинированной среде. В самой обычной. Закончил детскую художественную школу №3, где педагогами были ученик Д.Н. Кардовского М.П. Благих и его жена, Е.Г. Благих. Это были необыкновенные люди, незаурядные художники и великолепные педагоги. Они уже в раннем возрасте полностью сформировали эстетику и профессионализм будущего художника. Первым же учителем Игоря был незабываемый Игорь Александрович Ванин, учитель рисования в школе, который первым заметил юный талант и дал ему нужное направление.

В 1973 году И.Четвертков поступил на театральное отделение Московского художественного училища Памяти 1905 года. Стал учиться у Станислава Бенедиктовича Бенедиктова и Татьяны Ильиничны Сельвинской. Это люди, щедро одаренные и талантом и человеческими качествами. Их роль в дальнейшей судьбе художника неоценима. Как и значение знакомства юного тогда еще мастера со знаменитым А.Г. Тышлером. Когда-то Игорь видел эскиз А.Г. Тышлера к "Мистерии-Буфф" для Театра Сатиры и это событие сыграло определяющую роль в выборе профессии театрального художника.

Сильнейшее влияние на творческое воспитание молодого художника оказал и Б.А. Мессерер.

" Вообще,- вспоминает Игорь,- влияний было не мало. Для творчески восприимчивой натуры художника они необходимы. Но в какой-то момент начинают мешать. Освободиться от обаяния того или иного настоящего мастера трудно. Но, безусловно, необходимо. Хотя до сих пор художник искренне радуется, когда вспоминает сказанные о нем, как об ученике, слова Бориса Асафовича на выставке художников-шестидесятников в Русском музее в Петербурге.

По окончании в 1977 году театрального училища, он сам едет в Министерство Культуры и занимает вакантное место художника-постановщика в Горьковском Театре Юного Зрителя. Главным режиссером его в то время был Б.А. Наравцевич, а главным художником - С.М. Бархин (во время театральной практики во МХАТе, Игорь, под руководством своего учителя Т.Б. Серебряковой расписывал декорацию Бархина). Потом они одновременно ставили в ТЮЗе "Три сестры" и " Мери Поппинс".

Во время работы главным художником в Кировском Драмтеатре оказался одновременно с работавшим в этом же городе в ТЮЗе главным художником, своим бывшим преподавателем в Училище Памяти 1905 года, Бенедиктовым.

Какое-то время театральной деятельности относится к Читинскому драматическому театру, где им поставлены " Женский стол в охотничьем зале" В. Мережко, "Свадебный сезон" по рассказам А.П.Чехова, " Свалка" по пьесе А. Дударова " И был день" (1980-1990е годы).

Последний свой спектакль, идущий и поныне, И. Четвертков ставит в Московском театре Луны С. Проханова. Он называется " Таис сияющая" (1998) и посвящен жизни великого Александра Македонского.

Вот тогда-то и началась его эллинская эпопея. И хотя и раньше художник занимался параллельно станковой живописью, именно с этого времени и начинается его увлечение серией античности. Когда-то, еще будучи в Гурзуфе в Доме Творчества, оказался в Херсонесе. Тогда-то впервые воспользовался и театральной фактурой при создании первой своей работы под живым впечатлением от него. Была в том даже какая-то мистика. Переход этот произошел плавно, органично. Во многом под влиянием А.Г. Тышлера. Так возникли античные циклы "Шельф", "Лабиринт", " Золотое сечение", цикл античных портретов, античных натюрмортов. Серийность их обуславливалась многим.

"Тышлер, кстати, тоже когда-то говорил, что ему мало выразить в одной работе то, что он хочет сказать, говорит Игорь,- думаю, у меня то же свойство натуры".

Впоследствии появились и другие темы. Так, увлекся заказными портретами, выполненными в стилистике позднего средневековья и раннего Возрождения. Портреты, помимо своей ярковыраженной декоративности, психологичны. Этому способствует и заметное портретное сходство изображенных, символичность выбранных прообразов, а также сопровождающие их мудрые и таинственные латинские изречения.

В настоящее время художник, чье имя заслуженно известно, а искусство востребовано (его работы есть и в коллекции живописи Мохаммеда Аль-Файеда, Министра Иностранных Дел России С.В. Лаврова и т.д.) находится на вершине творческого подъема. Отличающийся и ранее чрезвычайной работоспособностью и интеллектуальной любознательностью, он, продолжая работать над старыми сериями, готовится к созданию новых, в частности, Российского цикла. Для ее создания понадобится знание артефактов Древней Руси, ее древней культовой знаковой системы. Так, в данный момент, он создает работу на тему " Борис и Глеб". В проекте "Византийский цикл", "Санкт-Петербург". В основе последнего он думает создать образ Петербурга странного, особенного, " инфра-физического" Петербурга, навеянного впечатлениями " Розы мира" Даниила Андреева. Впечатления от книги усилены и личным знакомством с вдовой Д. Андреева Аллой Александровной Андреевой. Готовится " Венецианский цикл".

"Работы и планов так много, что катастрофически не хватает времени,- жалуется художник,- Вопрос вдохновения не стоит. Этого всегда было в избытке".

О чрезвычайной,фанатической работоспособности говорит и то, что невзирая на чрезвычайную трудоемкость создания работ, обусловленной спецификой их оригинальной техники исполнения, художник на редкость продуктивен. Совершенство и мастерство его произведений, их обаятельный и редкий, практически музейный эстетизм, находит им признание в самых различных кругах человеческого общества. Так, например, в 1993 году у него была куплена вся выставка его работ, включавшая в себя около 40 живописных работ. Их владельцем стал Русский Страховой Банк.

Художник поставил около 50 спектаклей, участвовал практически в 100 выставках. Его работы - в коллекциях России, Кипра, Греции, Франции, Германии, Италии, Швейцарии, Великобритании, Японии, США. Он имел полное право украсить свой автопортрет кратким латинским изречением "Вершины достигаются постепенно". Но все же достигаются.

Елена Четверткова родилась во Владимире, в самом сердце России. Потому - великолепные по цвету и тончайшие, как у Марьи Искусницы, изделия с применением старинных русских вышивальных техник, бисера, каменьев. (Хотя, конечно, бисерное вышивание использовалось и в Древнем Египте, и в Греции). Но Еленины шедевры - по-византийски витиевато изысканные и какие-то особенно праздничные. Училась она в Петербургской Академии Театрального Искусства (ЛГИТМиК). Стала художником кукол. Поставила несколько спектаклей. В 1980 году на малой сцене Владимирского театра драмы шел спектакль " Бонжур, Эдит Пиаф!". Сценография спектакля произвела сильнейшее впечатление. И не только на нее - спектакль этот вспоминают во Владимире и по сей день. Казалось невероятным когда-нибудь сотворить что-то подобное - необычность и целостность декорационных решений и сценических построений казались совершенными, недоступными для рядового художника. Это и было ее первое знакомство с Игорем Четвертковым, художником спектакля. Пока только в виде его творчества. Затем, уже в 1993 году, будучи как студентка ЛГИТМиК на практике во Владимирском театре кукол, произошло и их визуальное знакомство.

Работа в театре кукол, а также художником-модельером в Доме Молодежной Моды и художественным руководителем Дома Русской Моды " Елена Пелевина" окончательно сформировало ее интерес к декоративным техникам, эксперименту с традицией, новейшим стилевым и технологическим разработкам. И хотя долгое время занималась бисером, коллекционными куклами и организацией выставочной деятельности мужа, в 1999 году, сформировавшись уже как мастер, начинает серьезно заниматься станковой живописью. Для нее это становится и способом реализации своих любопытных технологических экспериментов (вероятно в каждом театральном художнике сидит алхимический интерес к возможным экспериментам с гримом, бутафорией, светом). Еще до института она очень любила фактуры, свои опыты с материалом и его возможностями, связанные с деятельностью в кукольном театре. Все это увлекало ее своими неограниченными возможностями и фантазией. Ее стиль, сформированный умозрительным миром театра, в конце концов нашел свое выражение и в пластической органике серий « Египет», «Цветы». Для театрального художника, часто воплощающего свои художественные образы с помощью бутафории, расположения предметов в сценическом пространстве , выверенных ракурсов и освещения, выдумывающего свой мир и живущего в нем, такая тематика абсолютно органична . Причем если раньше художница, по ее признанию, боялась холста большого размера, то теперь и этот барьер преодолен. Работая лессировками и маслом как акварелью, во много слоев, она добивается самых разнообразных художественных эффектов, причем самой трудоемкой является разработанная ею технология создания эффекта настоящего рельефа, которая является авторским эксклюзивом, гомункулом фаустовской лаборатории.

Интересен глубинный интеллектуальный подтекст казалось бы внешне чисто декоративных полотен. Их внутренняя статика и цветовое решение частично обусловлены в своем выборе великолепным знанием традиции, а подчас и индивидуальным подходом к тому или иному изображаемому мифу. Не случайно монохромное решение, например, египетской серии Елены Четвертковой. В древней Греции, ценные материалы (такие как мрамор и бронза) допускали только частичную раскраску. Конечно, полихромия использовалась греческими скульпторами, но только частичная. Так, например, в эпоху архаики - только для определения пестрого узора на бордюрах одежды. Никогда не раскрашивали всю одежду или все обнаженное тело его иногда только тонировали или протравливали). Значение краски в скульптуре иное чем в живописи – тектоническое, декоративное, но очень редко изобразительное. Скупой лаконичный колорит работ египетской серии Елены Четвертковой также обусловлен его скульптурной пластикой и рельефной фактурностью. Это условный декоративный момент присутствует во всех ее произведениях. Подобное художественное решение дает возможность представить традиционные образы в новых художественных концепциях и обобщениях. Рельефность добавляет изображению фактурность подлинного артефакта во всей его музейной значимости. Такой способ переосмысления чуждой реальности делает созданное произведение настоящим произведением искусства и ставит его в один ряд с шедеврами, истинный смысл которой для развития человеческой культуры уже доказало время. Гармония статики и покоя дает им ощущение вечности и органично вписывается в контекст ушедшей эпохи, делая подспудно акцент и на суету окружающих дней. Такое художественно-пластическое решение придает изображаемому особый колорит и значимость. Ступени прошлого реальны и ощутимы. До их тайн можно дотронуться рукой.

В такой же объемной рельефной фактуре, несколько напоминающей гризайль, выполнен и ее серия растений и цветов. В работах Игоря Четверткова также используется подобный художественный прием, усиленный также театрально-постановочным реквизитным использованием таких деталей античной архитектуры, как монументальное письмо, элементы акротериев - грифоны и пальметты, детали архитектуры античных ордеров и т.д..

Сложная обманчиво монументальная художественная структура их полотен, многочисленные эффекты встроенных фактур, создает некий условный театральный полуреальный, полумистический мир, мир театра, в каждом их полотне. Это особый театр образов и перевоплощений. Он полон своих, скрытых законов признанных мистификаций и узаконенных таинств.

Хочется поблагодарить художников за трогательно-чистое поклонение удивительной красоте древних античных символов и эстетике, их почтительное, отстраненное уважение к подлинной красоте мифа, случайным и долгожданным его открытиям, способности их сопереживания и воссозданию истинной культуре. Такие выставки помогают познавать мир и не переставать восхищаться его гармонией, извечно данной ему Создателем. Радует и востребованность такого искусства. В признании именно такого творчества уже содержится большой, глубинный смысл. Он говорит о том, что прекрасное по-прежнему не оставляет людей равнодушными, а Боги по-прежнему покровительствуют тем, кто честен, добр, трудолюбив и талантлив. И это – не миф и не сказка.

          страница 1                                страница 2                     страница 3                        страница 4